Татьяна Хабарова — Как должен выглядеть тот социализм, куда мы намерены вернуться?
Выступление Председателя Исполкома Съезда граждан СССР, Кандидата философских наук Татьяны Михайловны на Международном форуме марксистов Маркс и революция
Выступление Председателя Исполкома Съезда граждан СССР, Кандидата философских наук Татьяны Михайловны на Международном форуме марксистов Маркс и революция
В программе нынешнего Форума упомянуты перспективы социалистической революции — почему-то только в Западной Европе и в Латинской Америке.
Ничего не говорится о перспективах социалистической революции на временно оккупированной территории СССР, — хотя, как вам известно, — в российском комдвижении существует достаточно определенное и на свой лад влиятельное течение, которое рассматривает возможность возвращения к социализму в нашей стране именно и только как повторную социалистическую революцию.
Но прямая постановка вопроса о второй социалистической революции в России подменена уклончивыми формулировками «Марксизм и проблемы современной России», «Проблемы строительства /? Неизвестно какого. — Татьяна Хабарова / и требования к компартии ленинского типа».
Ну, что касается проблем современной России, то если под «современной Россией» понимать Эрефию, то ни она к марксизму, ни марксизм к ней вообще, можно сказать, никакого отношения не имеют.
Псевдогосударственность РФ, это для транснационального капитала, временно над нами возобладавшего в Третьей мировой (информационно-психологической) войне, — это единственно приемлемая для него форма существования оккупационного режима на территории Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, как части насильственно, оккупационно расчлененного СССР.
Кстати, согласно выводам Съезда граждан СССР как постоянно действующего органа, многократно излагавшимся, на протяжении десятилетий, в различных наших документах, — согласно указанным выводам, и СССР, и РСФСР по сегодняшний день продолжают существовать де-юре, поскольку ни то, ни другое государство никем не были в правосообразном порядке упразднены. Наоборот, захват и расчленение территории СССР, насильственное свержение законной — Советской — государственности и власти произошли вопреки однозначно выраженной на Всесоюзном референдуме 17 марта 1991 года воле Советского народа.
То есть, упомянутые деяния никоим образом не могут расцениваться как учреждение на нашей территории неких «новых государств», типа пресловутой РФ, но они суть по советскому законодательству — особо опасные государственные преступления, подпадающие под соответствующий раздел УК РСФСР; а с учетом исключительной, катастрофической тяжести их последствий для страны и народа должны квалифицироваться как преступления против мира и человечности, не имеющие сроков давности и никакому амнистированию не подлежащие.
Как видим, проблемы современной России — то есть, проблемы нахождения временно оккупированной РСФСР под внешним управлением, фактической потери ею суверенитета, контроля над своими ресурсами и т.п. находятся в компетенции уже не столько марксизма как науки, сколько национально-освободительной борьбы (или войны) Советского народа — и Трибунала с полномочиями Нюрнбергского, каковым эта борьба или война неизбежно должна завершиться.
Но теперь, — как же всё-таки вернуться в социализм и как должен выглядеть тот социализм, куда мы намереваемся вернуться?
Вопрос этот очень не простой.
Мне как раз на-днях довелось выступать на эту тему на заседании Московского отделения РУСО, и вот что показывает проделанный по данному случаю анализ.
Марксистский социодиалектический анализ показывает, что социализм нельзя отделять некоей китайской стеной от высшей фазы коммунистической формации.
Коммунизм, — по Марксу, — должен уничтожить основополагающее отношение низшей фазы — труд в форме рабочей силы. Да, при социализме рабочая сила всесторонне защищена, гарантирована государством, но своей природы несамоцельного, вынужденного труда она ведь не теряет. Все регуляторы производства, распределения, общественной жизни в целом сохраняют стоимостной характер. Само рабоче-крестьянское государство носит двойственный облик «буржуазного государства без буржуазии».
Все это должно быть «уничтожено», но как? Его же декретом в один прекрасный день не отменишь; это должен быть какой-то длительный процесс.
И отсюда сам собой складывается вывод, что процесс этот, со всеми сопутствующими ему механизмами, доложен развернуться не где-то в туманном будущем, когда социалистический строй, как таковой, примет некий завершенный вид, а он должен стартовать в недрах, «в лоне» самого строящегося социалистического общества.
Параллельно с совершенствованием социализма как строя «фабричного равенства», с приумножением и расширением государственных гарантий труду — рабочей силе должны нащупываться, оттачиваться и запускаться в ход механизмы, ведущие, — вот именно, — к постепенному «уничтожению» рабочей силы как формы применения труда, к преодолению «фабричного равенства» между трудящимися и к замене его равенством «фактическим», равенством трудящихся как носителей раскрепощённой творческой способности.
И такие социоструктурные механизмы были в СССР нащупаны, и не только нащупаны, но в значительной их части доработаны до вполне дееспособного состояния.
В первую очередь это относится к сталинской экономической модели (двухмасштабной системе цен).
Да вы только вдумайтесь, что такое была двухмасштабная ценовая модель.
Это был грандиозный по своему существу проект цивилизованного, так сказать, выпроваживания закона стоимости, стоимостных регуляторов и из сферы производства, и из всех прочих сфер жизни общества. Это был путь к достижению распределения по принципу разумного изобилия. А распределение по разумному изобилию выбивает почву из-под ног рабочей силы экономически, в её главной функции выменивания труда на жизненные блага. Ничего больше ни на что становится не нужно выменивать: вон они, блага – предоставляются безвозмездно.
Вот что значит «уничтожить» несамоцельный, наёмный труд: экономическими методами от него избавиться. А не декретами его прогнать, — которые ничего не дадут и желаемого результата не принесут.
Труд должен быть поставлен перед естественноисторической необходимостью превратиться из средства выменивания благ просто в образ жизни нормального, физически и социально здорового человеческого организма.
Меня просили затронуть в данной связи проблему диктатуры пролетариата.
Конечно же, определение диктатуры пролетариата как такой стадии развития коммунистической формации, которая будет простираться вплоть до установления полного коммунизма, до полного превращения труда — рабочей силы в труд — творчество, — оно, это определение, остается незыблемым. И для Западной Европы, и для Латинской Америки, и для временно оккупированной территории СССР.
Правда, с некоторыми уточнениями, исторически давно назревшими.
И прежде всего, должно быть решительно покончено с манерой трактовать диктатуру пролетариата как нечто «отдельное», что ли, — не знаешь даже, как тут выразиться, — от Советской власти.
Что такое Советская власть ?
Это государственная форма диктатуры пролетариата.
Диктатура пролетариата — это есть совершенно определенный тип государственного устройства.
И что же это за устройство?
Читайте базовые Конституции СССР — Сталинскую 1936 года и Конституцию 1977 года — там все подробнейшим образом описано про диктатуру пролетариата. Искать каких-то других ее описаний — это досадно затянувшееся историческое недоразумение.
И поэтому, когда Съезд граждан СССР говорит, — и на сей день вся более или менее разумная часть левопатриотического движения нас в этом поддерживает, — что вернуться в социализм, это означает вернуться, в общем и целом, в правовое поле СССР и восстановить действие де-факто Советской Конституции 1977 года, действующей, покамест, де-юре, — то мы зовем никуда иначе, как в государство диктатуры пролетариата.
Когда у нас некоторые шибко «левые» кричат, что, — мол, — нам не нужна брежневская Конституция, а мы хотим диктатуру пролетариата, то это попросту глупость, непонимание простых вещей.
Махровой глупостью являются также постоянно раздающиеся утверждения, будто Хрущев и XXII съезд КПСС «отменили» диктатуру пролетариата. Кто в этом еще не разобрался, вы прикиньте немного сами: ну, как можно парой недодуманных фраз, произнесенных хоть бы и с трибуны партийного съезда, «отменить» существующий в стране государственный строй? Что, — в 1961 году в СССР Конституцию, что ли, новую издали? Но ведь ничего подобного и близко не было. Страна продолжала спокойно жить по Сталинской Конституции, в которой, — что называется, — ни одной буквы с места не стронулось; и так до 1977 года, когда была принята Конституция «брежневская», прич-м в ней тоже никаких особо радикальных нововведений не содержалось, она представляла собой лишь несколько расширенную редакцию предыдущего Основного Закона.
Самое словосочетание Диктатура пролетариата не следует истолковывать чересчур буквалистски, а видеть в нем лишь юридический термин, обозначающий общую формационную принадлежность Советского государства.
Иосиф Сталин еще на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов в 1936 году заявил, что у нас в СССР нет никакого пролетариата, а есть совершенно новый, освобожденный от эксплуатации рабочий класс. Но государственность наша, в ее политико-правовом, политико-философском смысле, продолжала оставаться «диктатурой пролетариата», и никаких отступлений от исторической правды в этом не было.
Само собой разумеется, после всех проделанных нами рассмотрений, что в случае успешных социалистических революций где-то на Западе, — равно как в случае успешной освободительной войны Советского народа в СССР, — там и там будет установлена, в результате, опять-таки диктатура пролетариата.
Но, — опять же, — с уточнениями, и на сей раз с существенными.
Суть вопроса тут вот в чем.
Согласно новейшим данным марксистского анализа, — как мною выше упоминалось, но, к сожалению, вкратце, — социализм практически нежизнеспособен БЕЗ встраиваемых в него с самого начала, буквально «с зачатия» структур его органической, объективной внутренней «самопереработки» во вторую фазу коммунистической общественно-экономической формации.
В качестве такой структуры приводилась сталинская экономическая модель (двухмасштабная система цен), — которая представляет собой хозяйственный механизм социалистического общества, развивающегося нормально, то есть уже приступившего вот к этой упомянутой «самопереработке» в высшую фазу.
Обратите внимание, когда была запущена в ход сталинская модель: с середины 30-х годов она уже уверенно набирала обороты в нашем народном хозяйстве. Без нее мы не провели бы столь эффективно индустриализацию, и — вне всяких сомнений — без нее мы не выиграли бы экономически Великую Отечественную войну. Да и не восстановили бы в молниеносные сроки то, что было разрушено войной в экономике. А без восстановления разрушенного и в космос не очень бы полетели, и с ракетно-ядерным щитом без сталинского задела неизвестно, как бы сложилось.
Иначе говоря, с действием сталинской двухмасштабной модели неразрывно связаны все наиболее впечатляющие достижения нашей советской истории.
А вот отключение ее и демонтаж в 1965-67 годах шайкой «реформаторов» под эгидой пресловутого Либермана вылились в затяжной — на двадцать с лишним лет — народнохозяйственный кризис и завершились разгулом инспирированной контрреволюции. Или, что то же самое, поражением в империалистической войне нового типа — информационно-психологической.
Стратегический вывод и урок отсюда для тех, кому доведется восстанавливать социализм и диктатуру пролетариата после понесенного ими разгрома, заключается в том, что восстанавливать все это надо не БЕЗ, а СУГУБО ВМЕСТЕ с теми встроенными системами перехода на более высокий уровень, которые были открыты в сталинскую эпоху и без которых, — как исчерпывающе выяснилось из истории, — социалистическое общество, повторяем, нежизнеспособно.
То есть, и в возрожденном СССР экономика должна основываться на сталинской модели, — а не на топорно подновленной либермановщине, как это имеет место в программах всех наших псевдокомпартиек. И товарищам в Западной Европе и в Латинской Америке тоже нужно над этим сюжетом очень хорошо призадуматься.
Ибо социализм без двухмасштабной модели — это, да, социализм хоть и с обобществленными средствами производства, но с НЕобобществлённым прибавочным продуктом, а такая конструкция социализмом в надлежащем смысле этого слова, собственно говоря, не является. И как таковая, она подвержена всем превратностям возможного обрушения в ней тех, вроде бы, социалистических начал, которые действительно добыты, но по-настоящему необратимыми еще не сделались.
У сталинской экономической модели есть аналог на уровне надстройки — это сталинская демократическая модель, или концепция всемерного развертывания самокритики и массовой критики снизу. Из-за ограниченности времени, я в сегодняшнем моем выступлении, к сожалению, ничего сказать о ней не смогу.
Что касается «требований к компартии ленинского типа», то у нас, во-первых, компартии ленинского типа в настоящий момент не имеется; а во-вторых, требование к ней то, что она должна всячески пропагандировать возрождение социализма, в экономическом плане, на основе двухмасштабной системы цен. Причем, пропагандировать сталинскую модель не по писаниям компиляторов и плагиаторов, которые последнее время уже набросились, как стервятники, на наработки Съезда граждан СССР, — а по тем трудам, в которых представлена действительная и крайне непростая история проблемы, и дано теоретически убедительное ее решение.
Наши материалы по всей этой проблематике недавно скомпонованы в сборник, первая книга которого реализуется (Татьяна Хабарова — Моя война за… социалистическую модификацию стоимости (сталинскую экономическую модель).
источник материала Маркс и революция
